Олжас Сулейменов

В следующем году знаменитое эссе Олжаса Сулейменова «Аз и Я» отметит свое 50-летие. Оно настолько потрясло весь тюркский и нетюркский мир, что круги от этого события расходятся до сих пор. Недавно, например, промелькнула информация о том, что соавтором этой книги является профессиональный тюрколог Азат Сулеев.

Повезло!

– Это в общем и в целом красивая городская легенда, – заявил его сын, известный алматинский журналист Джанибек Сулеев, заметив, что «разумеется, некая основа у нее имеется».

– Но мы же должны придерживаться правды, основанной на фактах, – говорит он. – Да, отец был дипломированным тюркологом. Выпускник восточного отделения филологического факультета МГУ, в первой половине 60-х он пришел работать в Союз писателей Казахстана референтом в отдел связей с братскими и зарубежными литературами. Кроме тюркских языков отец довольно сносно владел немецким и ему приходилось встречать делегации как из стран соцлагеря, так и, как тогда говорили, каплагеря. В домашней библиотеке сохранилось не все, но там есть масса книг с автографами и пожеланиями от многочисленных гостей, которые посещали КазССР. Правда, фигуры покрупнее калибром, конечно же, встречали более высокие по статусу секретари СП Казахстана – Олжас Сулейменов, Ануар Алимжанов и другие.

– Вернемся к магистральной теме – к треугольнику «Олжас Сулейменов – «Аз и Я» – Азат Сулеев».

– В нескольких словах поставленный вопрос очень трудно объять. Тут не менее интересны сопутствующие сведения. Когда отец учился в 50-х годах в МГУ, он написал реферат, который так и назывался «Тюркизмы в словаре В. И. Даля», где слегка опровергал автора знаменитого толкового словаря русского языка. Оставшийся от того реферата даже не кусок, а кусочек я выпустил в 1998 году маленькой книжицей в издательстве «Сөздiк-Словарь» к годовщине его смерти – отца не стало годом раньше. Безусловно, он его писал в пределах своей студенческой компетенции. Далее никакой научной работой по тюркологии серьезно не занимался, но знаний, почерпнутых в студенческие годы, думаю, хватало, чтобы, допустим, напитывать и консультировать Олжаса (и не только его!) во времена их совместной работе в Союзе писателей КазССР.

– То есть консультации все-таки вполне могли быть?

– Они однозначно были. На тот момент таких специалистов, как отец, было мало. Вообще с казахской тюркологией, как мне кажется, не все так блестяще было, есть и остается. Уж если мой отец не привлекался как специалист, значит, не привечали и других тюркологов. У нас кто обычно ходит в тюркологах? Наши жазушылар. Многие из них, прямо скажем, малокомпетентны, так как факультет восточной филологии МГУ они не заканчивали и такие имена как Бартольд, Баскаков, Севортян им мало о чем говорят.

Но есть среди этих литераторов и серьезные исследователи. В те же 70-е годы увидела, например, свет на казахском и на русском языках научная монография Мухтара Магауина «Кобыз и копье», где он разобрал литературные памятники тюрков, в нашем случае казахов. В ней он горячо поблагодарил моего отца за оказанную помощь.

В одном из томов своего полного собрания сочинений он также описывает свою встречу с Азатом Сулеевым в Союзе писателей. Она явно произошла до их совместной работы над «Кобыз и копье». Они завели какой-то разговор, в котором оба каким-то образом коснулись «Сокровенного сказания монголов», представляющего собой полуэпическое, полуисторическое повествование о предках Чингисхана, его жизни и деятельности, борьбе за власть и некоторых событиях, происходивших во времена его сына и преемника Угэдэя в качестве каана Монгольской империи.

Мухтар Магауин описывает свое непередаваемое удивление после встречи с Азатом Сулеевым. Оказывается, в Алма-Ате есть казахи, которые не просто читали «Сокровенное сказание монголов», а понимали ценность этого знаменитого литературного и исторического памятника!

Замечу, «Аз и Я» и «Кобыз и копье» во временных рамках стоят рядом. Другими словами, в 70-е годы в Казахстане появились творческие казахи, которые выдавали ценные теоретические тексты.

Но вот Мурату Ауэзову и его соратникам не повезло: типографский набор их книги «Эстетика кочевья» по указу властей (а именно от секретаря ЦК по идеологии Саттара Имашева) рассыпали. Это обширное научное эссе увидело свет много позже – уже в эпоху независимости. В этом смысле Олжаса Сулейменова можно считать просто везунчиком, потому что и его самого, и «Аз и Я» Динмухамед Кунаев смог защитить, обратившись к генсеку Леониду Брежневу.

«Аз и Я» – это Азат и я»

– Много приходилось слышать о том, что автор «Аз и Я» подарил вашему отцу экземпляр своего эссе с надписью «Аз и Я» – это Азат и я».

– Эта надпись – дружеский порыв или просто огромное спасибо. Здесь я считаю немаловажным напомнить, что Олжас Омарович очень тесно общался с Булатом Джансугуровым и Муратом Ауэзовым, родными младшими братьями отца. Самый старший их брат, Джанибек Сулеев, в честь кого меня и назвали, погиб на фронте. Помимо общности взглядов и интересов (тюркские заимствования в русском и не только языках), их дружба, возможно, состоялась еще и потому, что все они (кроме Мурата Ауэзова) – дети репрессированных. Одним из лучших друзей Олжаса Омаровича был также и Санжар Джандосов, женатый на сестре моего отца Ильфе Джансугуровой. И я знаю, что их дружба была куда более тесной, чем с Азатом Сулеевым. Санжар-ага ведь тоже был из репрессированной семьи.

– Словом, вы опровергаете соавторство Олжаса Сулейменова и Азата Сулеева на корню?

– Естественно. Как я понимаю, вы узнали об этом из поста Жанар Джандосовой, дочери Ильфы Джансугуровой. И она, и ее сестры очень любили своих дядей, братьев матери – Азата, Булата, Мурата. Но в ее постах нет какой-то каверзы, допустим, против Олжаса, который, повторюсь, был очень дружен с их отцом. По всей видимости, она хочет подчеркнуть, что их дядя, мой отец, был носителем определенных знаний. Она знает, что долгие годы «дядя Азат» находился недалеко от «дяди Олжаса», и, в конце концов, был тот самый автограф – «Аз и Я» – это Азат и я». Его видели не только в семье Джандосовых. Отец после принятия на грудь горячительных напитков любил показывать экземпляр с той знаменитой надписью до тех пор, пока книга не потерялась совсем. То есть их соавторство можно расценивать только именно с таких вот теплых, дружеских интенций.

Другое дело, что Габбас Кабышулы, казахоязычный писатель и публицист, известный своими оппозиционными взглядами, написал в нулевых статью, где заявил, что автор «Аз и Я» – едва ли не пустышка, за которого все сделал тюрколог Азат Сулеев. То есть речь шла даже не о «соавторстве». После этого в газете «Начнем с понедельника», главным редактором которой был тогда Дидар Амантай, я опубликовал материал, опровергающий этого писателя. Я отмел тогда и отметаю полностью и сейчас тоже эту версию, которая, видимо, еще с 70-х годов прошлого века находилась в каком-то негласном дискурсе.

Правильный «выстрел»

– Кто-то, наверное, сейчас скажет, что не бывает дыма без огня, что Олжас Сулейменов не то что не имеет отношения к тюркологи, он и родным языком плохо владеет…

– В Литературном институте в Москве, откуда поэт через два года был отчислен после одной драки на межнациональной почве, он, надо полагать, получил хорошую филологическую подготовку. Туда же поступил и Булат Джансугуров, где они и стали друзьями на всю жизнь.

Если честно, то я даже и не представляю, что было бы со всеми нами, если бы не появилась эта книга – «Аз и Я», написанная именно на русском языке и именно в те годы. Она выстрелила в нужный момент. Более того, я подозреваю, что косвенно к этому был причастен и Димекен (первый секретарь ЦК КП Казахстана Динмухамед Кунаев – Ред.). Потому что он, полагаю, был (теперь уже по прошествии времени можно говорить об этом прямо) при всей своей приверженности идеям интернационализма скрытым казахским националистом. И когда сегодня некоторые ретивые «националисты» упрекают Кунаева в обратном, они попросту плохо соображают.

Ведь «Аз и Я» совершенно не случайно появилась именно в зените его влияния. Он по-отечески относился к Олжасу Сулейменову и в других обстоятельствах никакой «Аз и Я» не было бы. И даже если бы она была написана, но до печати не дошла бы никогда.

У Олжаса, русскоязычного «казахского» или, в конце концов, советского поэта было все. И в целом – все вполне талантливое. А все же главное дело его жизни – это, безусловно, «Аз и Я». Этим он затмил все, всех и вся. Он богом отмеченный человек, то есть талантлив во всем. Даже тот факт, что он закончил геологоразведочный факультет КазГУ, говорит о том, что этот человек мог бы проявить себя и как технократ, но он сразу после его окончания поступил в Литинститут и стал нашей гордостью. Союз писателей, членом которого он являлся, был очень крутой идеологической конторой по советским идеологическим и прочим лекалам, а он нес свое, пусть и асфальтное, но казахское очень живо, ярко и я бы даже сказал – нагло. А своей «Аз и Я» просто припечатал всех, в том числе недоброжелателей внутри Казахстана (как у любого успешного, яркого и гордого человека завистников у него было много), а вместе с тем воодушевил культурную элиту всех тюркских народов. На тот момент для казахского самосознания это был прорыв.

– А лично ваш отец как оценивал «Аз и Я»?

– За полвека было много критики в адрес «Аз и Я». В московских солидных изданиях, от газет до журналов, случилась настоящая буря! По Олжасу били тяжелой артиллерией академики Лихачев и Рыбаков («Яростно антирусская книга», – сказал он про «Аз и Я»), а это, как говорится, не фунт изюма. Бездарную вещь никто не удостоил бы таким вниманием. В этом смысле олжасовская книга, несмотря на все фактические и прочие ошибки, которые в ней есть, сделала революцию в сознании всего тюркского и нетюркского мира. Да, «Аз и Я» – не научное исследование, а расширенное эссе с филологической подоплекой, написанное в высоком научно-популярном стиле, поэтому оно и читается легко и до сих пор будоражит умы читателей. Критика – и политическая, и идеологическая, и по существу вопроса, то есть научная, – вы удивитесь, была и здесь, в Казахстане, тоже.

В 1991 году, в одном из номеров журнала «Заря» (казахский аналог «Арай»), органа ЦК ВЛКСМ Казахстана, вышла критическая статья под названием «Заметки о некоторых ребусах «Аз и Я», автором которой являлся выпускник Института иностранных языков Валерий Гейер, эмигрировавший позже в Германию, на свою историческую родину. А тогда он, опираясь на знаменитый капитальный труд авторитетного филолога мирового класса Макса Фасмера (тоже, кстати, этнического немца) «Этимологический словарь русского языка», практически отказал Олжасу Сулейменову в точности многих выводов и открытий «Аз и Я».

Спустя ровно год в той же «Заре» вышла очень короткая статья моего отца под названием «Заметки о «Заметках». Как человек воспитанный, он выказал вначале уважение Валерию Гейеру, а далее «по ходу пьесы» не оставил на его аргументах камня на камне.

Цитирую: «И последнее. Почти в начале своей статьи, читать которую мне доставило огромное удовольствие, автор (в смысле В.Гейер) написал следующее: «Как заинтересованный человек – по образованию я филолог, – … я испытываю неловкость, замечая, что многие читатели, не имеющие лингвистической подготовки (да и откуда ей у нас было взяться!), склонный принимать высказывания автора «Аз и Я» о происхождении слов… за чистую монету». Дорогой Валерий! Все в данном случае обстоит иначе. Мы, профессиональные лингвисты (к сведению: автор антизаметок – выпускник факультета тюркской филологии МГУ), можем громить «Аз и Я» довольно легко, сетуя при этом об отсутствии у населения «лингвистической подготовки», забывая о том, что сулейменовская «Аз и Я» – одна из немногих книг, которые хоть каким-то образом заставили, а может, еще и будут заставлять в будущем, распахнуться многие души для увлечения историей и языкознанием. В том числе и сравнительно-историческим языкознанием».

Что можно к этому прибавить? Похвала со стороны Азата Сулеева может и скудная, но вполне исчерпывающая. И в какой-то степени доказывающая – Олжаке сам написал свою «Аз и Я» для всех тюрков. И получил за это и славу, и шишки, а в придачу – терпкие легенды.

Мерей Сугирбаева

Exclusive.kz